Мастерство лектора

Искусство публичных выступлений

П. С. Александров ВАЖНЕЙШИХ ПРЕДМЕТАХ ВОСПИТАНИЯ

«Воспитанию студенчества отводится много места в нынешней педагогической науке. Здесь не нужно забывать только о тех удивительных качественных переменах, которые происходят со вчерашним школьником, когда он становится студентом, когда вдруг открылись для него совершенно новые возможности, когда человек впервые почувствовал себя взрослым, с новым чувством ответственности, с новыми дружескими связями, в новой среде, которая должна быть для молодежи действительно высшей школой

Я не устаю повторять, — говорит далее лектор, — что университет существует для студентов и сотрудники его, начиная с канцелярии и кончая всеми остальными, должны об этом

помнить. Между тем иногда создается впечатление, что студенты существуют лишь для поддержания собственной дисциплины.

Воспитание молодого человека начинается с уважения к нему, и если он не чувствует его, то сможет произойти самое страшное: у него пропадет уважение к самому себе. То чувство чести, собственного достоинства, которое постоянно упоминается в речи Лобачевского, составляет основное этическое содержание этой речи. Ибо с потерей уважения к самому себе начинается психология распада. Когда же есть это великое чувство, оно обязывает, из него рождается и настоящая, подлинная дисциплина и серьезное отношение к своим обязанностям». (К сожалению, под студенческой дисциплиной многие подразумевают лишь хорошую посещаемость лекций )

П. С. Александров прослеживает своеобразную эволюцию студента в связи с запросами его студенческого коллектива, ростом его интересов и, как считает академик, своеобразной ответственности По его схеме студенческая группа, в которую студенты попадают с первого курса, на старших курсах заменяется научным семинаром, и к интересам, объединяющим молодых людей, присоединяется научный интерес. Здесь-то и должны возникнуть проблески тех самых человеческих переживаний, которые относятся уже к творчеству и благодаря которым возникает новый — творческий коллектив.

«В те времена, когда я учился, — вспоминает Павел Сергеевич, — таким коллективом был знаменитый коллектив учеников академика Лузина, создателя московской математической школы. Не было, по-моему, с тех пор коллектива молодых людей, так увлеченных наукой Мы все постоянно находились в состоянии какой-то увлеченности: при всех обстоятельствах, в самых разных ситуациях говорили о математике, каждый интересовался и знал, что делает другой. Не было никакого стремления отгородиться в своей работе, каждый радовался полученному результату, вне зависимости от того, кем он получен (правда, наши преподаватели заботились о том, чтобы каждый имел свой круг деятельности).

Тот математический коллектив, о котором я говорил,— продолжает лектор,— родился в объективно трудных условиях Может быть, поэтому никому в голову не приходило интересоваться одеждой, хотя все мы были не чужды тех чувств, которые заставляют людей теперь хорошо одеваться. Но на наше желание нравиться и наши симпатии никак не влияло то, кто как одет. Мы чувствовали себя на гребне великой революционной волны, которая охватила всю страну, и сознание того, что строится новый мир, наполняло нас этим удивительным энтузиазмом

В 1923 году П. С. Урысон и я оказались в Геттингене — большом мировом научном центре, в то время едва ли не первом. Мы были хорошо приняты и впервые тогда почувствовали себя в новой среде — в международной семье ученых. Эта великая семья ведет свое начало со времени Декарта и Спинозы, когда все крупные ученые были в переписке между собой, несмотря на то, что письма, передвигавшиеся в почтовых дилижансах, шли значительно дольше, чем сейчас. Уже в то время ученые чувствовали свою прогрессивную силу и боролись за свое единство.

Пробуждение этого чувства интернациональной принадлежности к сообществу передовых ученых, к мировой науке есть один из важнейших предметов воспитания.

Крупные ученые — действительно крупные ученые — во всем мире и во все времена были наиболее прогрессивными членами общества, был им в высшей степени и Лобачевский.